Юмор и сатира в поэзии графа А.К. Толстого — страница 5

  • Просмотров 1175
  • Скачиваний 10
  • Размер файла 61
    Кб

Всяк хвалит меткий свой кистень. Шум, крик. В их сердце дремлет совесть: Она проснется в черный день. В «Евгении Онегине» эта рифма встречается в лирическом серьезном контексте — в рассказе об исповеди Ленского Онегину: Поэт высказывал себя; Свою доверчивую совесть Он простодушно обнажал. Евгений без труда узнал Его любви младую повесть Такой же характер она имеет и в лирике Лермонтова: Я не хочу, чтоб свет узнал Мою таинственную

повесть; Как я любил, за что страдал, Тому судья лишь бог да совесть!.. Или у него же: И как-то весело и больно Тревожить язвы старых ран... Тогда пишу. Диктует совесть, Пером сердитый водит ум: То соблазнительная повесть Сокрытых дел и тайных дум… («Журналист, читатель и писатель») Но у Лермонтова однажды эта рифма встречается и в поэме «Сашка» — тексте скабрезно-шутливого характера. В толстовской стихотворной шутке возвышенная

«повесть» души оказалась рядом с не менее поэтическим «ропотом», но — «ропотом живота». Словесному оксюморону соответствует неожиданная образная метаморфоза: навозный жук — и насекомое с не очень неприличным названием — оказывается воплощением души погубленной доктором пациентки: Лукавый врач, лукавый врач! Трепещешь ты не без причины - Припомни стон, припомни плач Тобой убитой Адольфины! Твои уста, твой взгляд, твой нос Ее

жестоко обманули, Когда с улыбкой ты поднес Ей каломельные пилюли... Назревает самый «патетический» момент стихотворения — речь автора переходит в инвективу самой печальной Адольфины, обращенную к врачу-убийце: Свершилось! Памятен мне день - Закат пылал на небе грозном - С тех пор моя летает тень Вокруг тебя жуком навозным... Трепещет врач - навозный жук Вокруг него, в вечерней тени, Чертит круги - а с ним недуг, И подгибаются

колени... Мотив мести жертвы убийцы, явление призрака — излюбленные романтические мотивы, пародически трактованные Толстым. В еще одном стихотворении из «медицинского» цикла — «Берестовой будочке» (между 1868 и 1870) — доктор представлен в роли музыканта, своей нехитрой игрою зачаровывающего птиц: В берестовой сидя будочке, Ногу на ногу скрестив, Врач наигрывал на дудочке Бессознательный мотив. Мечты врача комически вмещают

рядом медицинские материи и любовь и красоту («Венеру» и «граций»): Он мечтал об операциях, О бинтах, о ревене, О Венере и о грациях... Птицы пели в вышине. Птицы пели и на тополе, Хоть не ведали о чем, И внезапно все захлопали, Восхищенные врачом. Заканчивается стихотворение неожиданным монологом «скворца завистливого», напоминающего восхищенным слушателям, что «песни есть и мелодичнее, / Да и дудочка слаба». Обращение Толстого к