Толстой Время пришло — страница 6

участвует в нем, сам сечет себя и братьев, отнимает у себя плоды своих трудов, участвует, или деятельно, или молчаливым соглашением, во всех злодеяниях администрации, судов, войска, в которых ему велят участвовать, или, понимая причину своих бед в насилиях, сам совершает их. Да, да, страшно, почти необъяснимо для разумного человека суеверие причастия, поедания тела и крови под видом вина и хлеба, или искупления и т.п., но еще

удивительнее суеверие подчинения насилию государства или совершения насилия для уничтожения насилия: революционеры. Страшны лишения, страдания, риск, но, не говоря уже о революционерах, рискующих несравненно больше тех, кто отказывается от участия в правительстве, разве не тот же или почти тот же риск по теперешнему времени и людей правительственных? Революционеры и бомбы сравняли шансы ‑ хотя на это они пригодились, и

шансы эти все более и более уравниваются. Так что теперь, если человек предпочитает покорность властям, то есть дрянным людям, покорности Богу и своей совести, он делает это только по глупости или потому, что предпочитает ложь истине, подлость ‑ благородству, или если сам предпочитает делать насилия, как революционеры, то только потому, что предпочитает зверство ‑ человечности, ненависть ‑ любви и ложь ‑ правде. Так это

по расчету. Но человек становится человеком только жертвой. Есть сторонники суеверия государства, которые идут на жертву ради своего суеверия; есть, и еще чаще, такие революционеры; так должно и не может не быть и есть среди людей, не говорю: христиан, но просто людей разумных и добрых. Так вот, будьте ими, и вы найдете истинное благо и дадите его людям. 1908