Толстой Три дня в деревне — страница 4

  • Просмотров 788
  • Скачиваний 10
  • Размер файла 34
    Кб

говорю, что подаю всем одинаково. Он продолжает умолять, требуя, чтобы я прочел свидетельство. Я отказываю. Становится на колени. Я прошу его оставить меня ‑ Что же, мне, значит, руки на себя наложить? Одно остается. Больше делать нечего. Хоть что‑нибудь. Даю д 1000 вадцать копеек, он уходит, очевидно, озлобленный. И таких, то есть особенно неотвязных, очевидно признающих за собой право требовать своей доли у богатых, особенно

много. Это все большей частью люди грамотные, часто даже начитанные и для которых недаром прошла революция. Эти люди видят в богатых, не как обыкновенные старинные нищие, людей, спасающих свою душу милостыней, а разбойников, грабителей, пьющих кровь рабочего народа; очень часто такого рода нищий сам не работает и всячески избегает работы, но во имя рабочего народа считает себя не только вправе, но обязанным ненавидеть грабителей

народа, то есть богатых, и ненавидит их всей силой своей нужды, и если просит, а не требует, то только притворяется. Таких людей, притом же и пьющих, про которых хочется сказать, что они сами виноваты, много; но немало среди бродячих людей и людей совершенно другого склада, кротких, смиренных и очень жалких, и страшно подумать про положение именно этих людей. Вот высокий красивый человек, в одном оборванном и коротком пиджаке. Сапоги

уже плохи и стоптаны, умное, хорошее лицо. Снимает картуз, просит, как обыкновенно. Я подаю, он благодарит. Я спрашиваю: откуда? куда? ‑ Из Петербурга, домой в деревню (нашей губернии). Спрашиваю: отчего же так, пешком? ‑ Длинная история, ‑ говорит он, пожимая плечами. Я прошу рассказать. Рассказывает, очевидно, правдиво, как он "жил в Петербурге, было хорошее место конторщика, тридцать рублей". Жил очень хорошо. "Ваши

книги читал: "Войну и мир", "Анну Каренину", ‑ говорит, опять улыбаясь особенно приятной улыбкой. "И вздумали домашние, ‑ продолжает он рассказ, ‑ переселиться в Сибирь, в Томскую губернию". Написали ему, спрашивая, согласен ли он продать свою часть земли на старом месте. Он согласился. Домашние уехали, но оказалось, что земля им в Сибири попала дурная, они прожились там и вернулись домой. Живут теперь на

квартирах в своей деревне, без земли, кормятся работой. Случилось, что к тому же времени и его жизнь в Петербурге разладилась. Первое ‑ потерял место, и не от себя, а фирма, в которой служил, разорилась, распустила служащих. "А тут, по правде сказать, сошелся с швейкой, ‑ опять тоже улыбаясь, ‑ совсем замотала она меня. То помогал своим, а теперь вот каким козырем. Ну, да бог не без милости, может и справлюсь". Очевидно, и