Толстой Детство. Отрочество. Юность. 2 — страница 9

  • Просмотров 2985
  • Скачиваний 9
  • Размер файла 102
    Кб

быстро падают хохлатые жаворонки; в мокрых кустах слышно хлопотливое движение маленьких птичек, и из середины рощи ясно долетают звуки кукушки. Так обаятелен этот чудный запах леса после весенней грозы, запах березы, фиалки, прелого листа, сморчков, черемухи, что я не могу усидеть в бричке, соскакиваю с подножки, бегу к кустам и, несмотря на то, что меня осыпает дождевыми каплями, рву мокрые ветки распустившейся черемухи, бью себя

ими по лицу и упиваюсь их чудным запахом. Не обращая даже внимания на то, что к сапогам моим липнут огромные комки грязи и чулки мои давно уже мокры, я, шлепая по грязи, бегу к окну кареты. – Любочка! Катенька! – кричу я, подавая туда несколько веток черемухи, – посмотри, как хорошо! Девочки пищат, ахают; Мими кричит, чтобы я ушел, а то меня непременно раздавят. – Да ты понюхай, как пахнет! – кричу я. Глава III. НОВЫЙ ВЗГЛЯД

Катенька сидела подле меня в бричке и, склонив свою хорошенькую головку, задумчиво следила за убегающей под колесами пыльной дорогой. Я молча смотрел на нее и удивлялся тому не детски грустному выражению, которое в первый раз встречал на ее розовеньком личике. – А вот скоро мы и приедем в Москву, – сказал я, – как ты думаешь, какая она? – Не знаю, – отвечала она нехотя. – Ну все‑таки, как ты думаешь: больше

Серпухова или нет?.. – Что? – Я ничего. Но по тому инстинктивному чувству, которым один человек угадывает мысли другого и которое служит путеводною нитью разговора, Катенька поняла, что мне больно ее равнодушие; она подняла голову и обратилась ко мне: – Папа говорил вам, что мы будем жить у бабушки? – Говорил; бабушка хочет совсем с нами жить. – И все будем жить? – Разумеется; мы будем жить на верху в одной половине;

вы в другой половине; а папа во флигеле; а обедать будем все вместе, внизу у бабушки. – Maman говорит, что бабушка такая важная – сердитая? – Не‑ет! Это только так кажется сначала. Она важная, но совсем не сердитая; напротив, очень добрая, веселая. Коли бы ты видела, какой бал был в се именины! – Все‑таки я боюсь ее; да, впрочем, Бог знает, будем ли мы... Катенька вдруг замолчала и опять задумалась. – Что‑о? – спросил я

с беспокойством. – Ничего, я так. – Нет, ты что‑то сказала: «Бог знает...» – Так ты говорил, какой был бал у бабушки. – Да вот жалко, что вас не было; гостей было пропасть, человек тысяча, музыка, генералы, и я танцевал... Катенька! – сказал я вдруг, останавливаясь в середине своего описания, – ты не слушаешь? – Нет, слышу; ты говорил, что ты танцевал. – Отчего ты такая скучная? – Не всегда же веселой быть.