Толстой Декабристы (из неоконченного) — страница 6

  • Просмотров 530
  • Скачиваний 9
  • Размер файла 34
    Кб

место. "Как будто говорят: "apres vous, s'il en reste" [после вас, если останется (франц.)], ‑ думал он, боком делая земные поклоны с тою неловкостью, которая происходила оттого, что надо было найти ту середину, при которой не было бы неуваженья и не было бы ханжества. Наконец двери отворились. Он прочел за священником молитву, повторяя "яко разбойника", ему завесили галстух воздухом, и он принял причастие и теплоту в древнем

ковшичке, положив новые двугривенные на древние тарелочки, отслушал последние молитвы, приложился к кресту и, надев шубу, пошел из церкви, принимая поздравления и испытывая приятное чувство окончания. Выходя из церкви, он опять столкнулся с Иваном Федотовым. ‑ Спасибо, спасибо, ‑ отвечал он на поздравления. ‑ Что ж, скоро пахать? Пашете? ‑ Ребята поехали, поехали ребята, ‑ отвечал Иван Федотов, еще более, чем

обыкновенно, заробев. Он предполагал, что Иван Петрович знал, куда поехали пахать излегощинские. ‑ Пожалуй, сыро. Сыро, пожалуй. Время еще раннее. Раннее еще время. Иван Петрович зашел к памятнику отца и матери поклониться и, подсаженный, сел в коляску. "Ну, слава богу", ‑ сказал он себе, покачиваясь на мягких круглых рессорах, и глядя на весеннее небо с расходившимися облаками, на обнаженную землю и белые пятна нестаявшого

снега и на туго скрученный хвост пристяжной, и вдыхая весенний свежий воздух, особенно приятный после воздуха церкви. "И слава богу, что причастился, и слава богу, что можно табачку понюхать". И он достал табакерку и долго держал табак в щепоти, улыбаясь, и этой рукой, не распуская щепоть, приподнимал шапку в ответ на низкие поклоны встречавшегося народа, в особенности баб, мывших столы и лавки перед дверьми, в то время как

коляска большой рысью крупного шестерика шлюпала и погромыхивала по грязи улицы в Излегощах. Иван Петрович продержал щепоть с табаком, предвкушая удовольствие нюханья, не только вдоль всего села, но и до въезда до дурного моста под горой, на который, видимо, не без заботы спускал кучер; он подобрал вожжи, уселся лучше и крикнул на форейтора держать на ледок. Когда объехали мост мимо, логом, и выехали из проломившегося льда и грязи,

Иван Петрович, глядя на двух чибисов, поднявшихся в логу, понюхал и, почувствовав свежесть, надел перчатку, закутался, утопил подбородок в высокий галстух и сказал себе почти вслух: "Славно", что он тайно от всех сам себе говорил, когда ему было хорошо. В ночь выпал снежок, и когда Иван Петрович ехал еще в церковь, снег не сошел, но был мягок; теперь же, хотя солнца все не было, снег уж весь съело сыростью, и по большой дороге, по