Тема любви в лирике А. С. Пушкина — страница 2

настало пробужденье”. Мотив этой неразрывной взаимосвязи проходит через всю поэзию Пушкина. “Любовь — мелодия”, то есть результат творчества. Так же как “искра вдохновенья” зарождается в груди еще в младенчестве, любовь загорается в сердце “оттого, что не любить оно не может”. Поэтому нерастраченная сила любовного чувства проникает даже в политическую лирику Пушкина. Попытка изгнать богиню любви из поэзии, предпринятая в

оде “Вольность”, написанной в год окончания лицея, не удается. В послании “К Чаадаеву” ожидание “минуты вольности святой” приравнивается к ожиданию любовного свидания. Чувствам Пушкина не был свойствен аскетизм. Он называл себя “страдальцем чувственной любви”. В стихотворениях “К молодой вдове”, “Письмо к Лиде”, “Торжество Вакха”, “О Массой” и других говорится о сладострастном любовном жаре. И хотя необузданная

страсть “всю душу в нас мертвит”, “любовник упоенный” не желает исцелиться. Увлечения поэта многочисленны, но все они вызваны искренним чувством, полным радости жизни. И в своих избранницах Пушкин ценит то, что непритворно и естественно: “смелый, вольный взор, неутомимый жар, открытые желанья”, “милая моя не может лицемерить”. Притворство, обман, “любви постыдный торг” отвергается “питомцем музы”, потому что “в порочном

сердце жизни нет”, как написано в стихотворении “Прелестнице”. В годы зрелости поэт осуждает “коварные старанья преступной юности”, не дрожит “мятежным наслажденьем”, просит оживить в сердце дух целомудрия. В самых жарких объятиях неги поэта посещают “виденья первоначальных чистых дней”. Недаром чистота — лучшая характеристика возлюбленной: “душа твоя чиста”, “гений чистой красоты”, “чистейшей прелести чистейший

образец”. Это такое качество, которое не уничтожается временем. Вот преимущество чистоты “перед мощной властью красоты”, которая может быть минутной, “приметно увядает во цвете юности живой”. Но все же Пушкин благоговел “богомольно перед святыней красоты”. Его любовная лирика сохранила множество прекрасных женских портретов. В бессмертных стихах никогда не померкнут синие глаза — небеса Катеньки Вельяшевой и ангельские

глаза Олениной, не отзвучал “голос девственный, невинный” Алины Осиновой и “речи резвые, живые” Екатерины Ушаковой, не сотрется белый силуэт на скале над волнами Марии Раевской и не растает “мимолетное виденье” Анны Керн, не смолкнут “горестные песни” поэта, обращенные к Елизавете Воронцовой, не забудутся его “ревнивые мечты” об Амалии Ризнич и не перестанет сиять “во славе и в лучах” образ Мадонны — Гончаровой. В