Тема любви и дружбы в лирике А. С. Пушкина 2

  • Просмотров 295
  • Скачиваний 8
  • Размер файла 18
    Кб

Тема любви и дружбы в лирике А. С. Пушкина Автор: Пушкин А.С. Лев Толстой сказал о Есенине: “Его поэзия есть как бы разбрасывание обеими пригоршнями сокровищ его души”. Эти слова в полной мере можно отнести и к пушкинской поэзии. И не только к поэзии — ко всей жизни Пушкина. Все, кто попадал в магический круг общения с великим поэтом, наделялись сокровищами его души; он обладал огромным духовным богатством, которое щедро

раздавал. Круг настоящих друзей Пушкина (не случайных знакомых!) необычайно обширен и разнообразен. Сам поэт — разносторонняя, многогранная личность, и его друзья представляли собой людей “с лица необщим выражением”. Среди них Жуковский, Карамзин, Баратынский, Вяземский, Гоголь. Искусство соединило его с людьми разных поколений: Карамзин был старше Пушкина на 30 лет (хотя писатель не являлся близким другом Пушкина, он принимал

живое участие в его судьбе, ценя пушкинский талант), Гоголь был младше Пушкина на 10 лет. Но то, как Пушкин относился к своим собратьям по перу, — в высшей степени удивительно и великолепно. Он не считал их своими соперниками, он восхищался каждой чужой удачной строчкой. Если в стихотворении была хоть капля таланта — он принимал его с восторгом. Пушкин совершенно искренне сравнивал свой поэтический дар с даром Кюхельбекера: “Мой

брат родной по музе, по судьбам!” А Дельвига он готов поставить выше себя: Свой дар, как жизнь, я тратил без вниманья, Ты гений свой воспитывал в тиши, Служенье муз не терпит суеты; Прекрасное должно быть величаво... В посвящении Дельвигу Пушкин писал: ...вздохну в восторге молчаливом, Внимая звуку струн твоих. Вот еще свидетельство того, насколько Пушкин был лишен творческой зависти и тщеславия и как он умел восторгаться успехами

других: “Что за прелесть эта Эда! Оригинальности рассказа наши критики не поймут. Но какое разнообразие! Гусар, Эда и сам поэт, всякий говорит по-своему. А описание лифляндской природы! а утро после первой ночи! а сцена с отцом!” — чудо! — так оценивал поэт произведение Баратынского. Эти же дружеские чувства обнаруживаются в письме Плетневу по поводу альманаха “Северные цветы”: “Я дал в них Моцарта и несколько мелочей.