Тема абсурдного человека в творчестве А. Камю — страница 9

  • Просмотров 731
  • Скачиваний 11
  • Размер файла 42
    Кб

трагический фарс. Трагичность заключается в том, реальные обстоятельства случившегося и реальные черты облика Мерсо неудержимо вытесняются различными трактовками. Близкие Мерсо люди беспомощны: их показания не соответствуют взглядам правосудия. Рассказ Мари ловкой логикой прокурорских вопросов оказался даже среди отягчающих обстоятельств дела. Адвокат имел все основания для того, чтобы воскликнуть в минуту очередного

замешательства перед неустранимой двойственностью происходящего в зале суда: «Вот он каков, этот процесс! Всё правильно, и всё вывернуто на изнанку». В речи прокурора неумолимый абсурд процесса достигает губительного для человека абсолюта. Непоколебимая уверенность в искренности своих суждений, стремление представить предельно завершённый образ обвиняемого как закоренелого преступника предопределяются абсолютной

непримиримостью к оказавшемуся на скамье подсудимых. Преступление Мерсо из уголовного превращается в мировоззренческое. Такому человеку «нет места в обществе», ибо он покушается на его устои самим фактом своего существования. Тревожная опустошённость Мерсо, его отказ играть, приукрашивать свои истинные переживания, принимать установленные раз и навсегда правила «игры» общества делают его опасным человеком, чужаком, от

которого следует немедленно избавиться. Прокурор доходит в своей речи до абсурда: гнусное отцеубийство, которое вскоре будет рассматривать суд, ужасает его меньше, чем сам Мерсо. Незадачливый подсудимый – «третий лишний» в игре защиты и обвинения, где ставкой служит его жизнь. Он не может уразуметь правил этой игры, и поэтому всё происходящее кажется ему призрачным. Он дивится, потому что искренне не понимает. Таким образом, в

основе философско-эстетической концепции «Постороннего» ведущее место занимает идея абсурда. Камю подчёркивал, что Мерсо является «отрицательным образом – тот есть образом, отрицающим принятые обществом установления, вскрывающим их нечеловеческую, абсурдную формальность».1 «Посторонний» есть книга о разрыве, о несравнимости, об отчужденности. Отсюда её изобретательное построение: с одной стороны, поток переживаемой

действительности, с другой - её реконструкция человеческим разумом. Читатель, сначала предстал пред действительностью как таковой, а затем сталкивается с нею же, неузнаваемо переломленной сквозь призму рассудка. Тут источник чувства абсурда, то есть нашей неспособности мыслить по средствам наших понятий. Для того, чтобы мы почувствовали несовпадение между умозаключением прокурора и истинными обстоятельствами убийства,