Театр Горького

Театр Горького Человек! Это — великолепно! ...Все в человеке, все для человека! М. Горький В словах о “гордом человеке” — всего прекрасного на земле, прозвучавших более полувека тому назад, Горький со всей силой неколебимой веры и убежденности выразил гуманистический смысл “единой темы” своего творчества—“темы воинственной, революционной”, полной исторического оптимизма, с ней он пришел в театр. В начале девятисотых

годов Горький испытывает небывалый подъем творческих сил. К драматургии Горький обратился, чтобы “вмешиваться в самую гущу жизни”. Писатель охвачен жаждой деяния, у него бунтует “солнце в крови”, он убежден — “настало время нужды в героическом”, он верит — “новый век — воистину будет веком духовного обновления” людей. Ничто не может помешать Горькому — ни арест, ни ссылка “под надзор”. Он пишет и в Петропавловской

крепости, и в Арзамасе, и в Нижнем Новгороде — под неусыпным оком полиции. “Я охвачен пламенем! Я хочу работать, хочу — страстно. И что мне министры, прокуроры, приговоры?” Только что окончив пьесу “Мещане”, он спешит сообщить друзьям: “Непременно зимой же буду писать другую. А эта не удастся — десять напишу, но добьюсь, чего хочу! Очень захватила меня эта форма письма”. Начиная с 1901 года до конца своей жизни Горький не оставлял

трудного искусства драматурга. За тридцать с лишним лет он написал около двадцати пьес, среди которых — “Мещане”, “На дне”, “Егор Булычев и другие”, “Варвары”, “Зыковы”, “Враги” и многие другие, каждая по-своему, составили целую эпоху не только в творчестве писателя, но и в истории русского театра. Собранные воедино пьесы Горького — правдивая драматическая биография времени; ее содержанием явилась история “разрушения

личности” мещанина, индивидуалиста и рождение нового сознания, нового психологического типа — “человека миропонимания”,— как называл его Горький. “Мещане” — это не просто дебют Горького, но и дебют нового героя, которого ждала, искала, о котором мечтала свободолюбивая Россия. Герой пьесы Нил знает, что хочет в жизни. Вот что услышал русский читатель и зритель после грустно-лирических монологов чеховских героев о