Станислав Нейгауз - педагог — страница 4

в 4-й балладе Шопена, хорала в заключении 7-го номера шумановской Крейслерианы, ми мажорной каденции в конце ми минорного этюда Шопена – задают исполнителю весьма сложные вопросы, касающиеся образной сути этих фрагментов и их связи с предшествующим материалом. Хотелось бы обратить внимание, что подобные задачи ставил Н. Я. Мясковский и применительно к сочинению музыки: «Под внешней (формой – Е. Л.), – пишет он, – я разумею

известную конструктивную схему произведения, под внутренней – тоже схему, но иного порядка – схему развития чувствований, настроений, в которой должна быть совершенно такая же логика, как и во внешней структуре произведений» (5, с. 24). Умение найти эту ясность, логику в развитии «чувства и настроений» на основе верности авторскому тексту – и составляло суть работы над художественным образом в классе С. Нейгауза. Не случайно

подобные качества восхищают его в искусстве С. Рихтера, о котором он пишет: «Если говорить о более понятных чертах Рихтера – артиста и человека, то нельзя не сказать о его феноменальном мастерстве, и, в первую очередь, о ясности; ясности всего – замысла и воплощения, мысли и чувства, формы и звука, такой ясности и яркости образа, что иногда кажется, будто видишь его воочию, ясности, при которой никогда не возникает сомнения, о чём

идёт речь, играет ли Рихтер старых мастеров или ультрасовременных. Нельзя не сказать об уважении к автору: никакой отсебятины в динамике, ритме, никаких прибавлений или убавлений нет (к как часто этим грешат даже большие артисты!): вспомним, хотя б с какой трогательностью, бережностью Рихтер берёт, казалось бы, самые незначительные ноты в Моцарте или Шопене, как бы боясь повредить эти самые нежные цветки в саду, называемом

музыкой...» (7). По типу музыкального мышления и методам работы с учениками С. Г. Нейгауз был, прежде всего, талантливый и скрупулезный режиссёр. Режиссура С. Нейгауза, будучи сильнейшей стороной его педагогики, заключалась в сочетании интуитивного постижения образного строя произведения с аналитической и технической выверенностью каждого его элемента. «Необходимо не только чувствовать, но и понимать, а если надо, уметь

объяснить образный смысл даже самого утончённого rubato», – говорил он своим ученикам. Попытаемся далее, насколько позволяет жанр нашей статьи, показать режиссёрский метод С. Нейгауза в отношении формы и фразировки на конкретных музыкальных произведениях.5 Созданию исполнительской формы Станислав Генрихович придавал первостепенное значение. Ему было присуще обострённое слышание целого, и когда это качество в исполнении