Сравнение романтического героя Байрона и романтического героя Лермонтова — страница 6

  • Просмотров 837
  • Скачиваний 10
  • Размер файла 74
    Кб

может отрешиться от скепсиса и пессимизма. Тяжёлое детство поэта повлияло на его характер и мироощущение. Ранимость, надменность, служившая формой самозащиты, тоска – качества, определяющие для личности Байрона – нередко задают главную тональность его поэзии. Особенно отчётливо она проступает в знаменитом лирическом цикле «Еврейские мелодии»(1815г.), навеянном чтением Библии: Неспящих солнце! Грустная звезда! Как слёзно луч

мерцает твой всегда! Как темнота при нём ещё темней! Как он похож на радость прежних дней! Так светит прошлое нам в жизненной ночи, Но уж не греют нас бессильные лучи; Звезда минувшего так в горе мне видна; Видна, но далека – светла, но холодна!* (Перевод А. К. Толстого) Байрон вольно перелагает библейские мотивы, и они обретают романтическое звучание. Скорбная лирика поэта, исполненная неотступного чувства одиночества и стоического

мужества в испытаниях, посылаемых судьбой, очаровывала современников. Переводя «Еврейские мелодии», юный М. Ю. Лермонтов вкладывал в строки Байрона и собственное ощущение мира: И если не на век надежды рок унёс, - Они в груди моей проснутся, И если есть в очах застывших капля слёз, - Они растают и прольются.* «Душа моя мрачна» Жгучее презрение к благоденствующей толпе, добровольная отверженность, напряженность трагических

переживаний, звучащие в лирике Байрона, сделали её воплощением романтизма - и как миропонимания, и как эстетической доктрины. Стихи передавали не только окрашенную в мрачные тона гамму чувств, но и энергию протеста, вольнолюбие, отказ от моральных компромиссов. Прежде считалось немыслимым с подобной откровенностью говорить в стихотворении о любви и ненависти, озарениях и очарованиях, муках и яростях, скрупулезно воссоздавая

прихотливые порывы души, и делая это так, что хроника сердечных смут одновременно оказывалась хроникой века. До романтиков в поэзии преобладали обобщенность и почти неизбежная условность чувства. Байрон первым превратил лирику в исповедь и дневник в личности, уникальному по своему духовному опыту, но в месте с тем типичной для своей эпохи. «Тоски язвительная сила» стала опознавательным знаком поэзии Байрона, которая отразила

драму поколения, задыхавшегося в европейской атмосфере после наполеоновских войн. Лермонтов передал основной мотив этой лирики исключительно верно и остро: Нет слёз в очах, уста молчат, От тайных дум томится грудь, И эти думы вечный яд,- Им не пройти, им не уснуть!* «Прости! Коль могут к небесам…», 1808 До Байрона господствующим жанром в области поэзии была эпическая поэма; новый шаг Байрона в литературе заключается в том, что он