Сорок первый — страница 9

  • Просмотров 1825
  • Скачиваний 10
  • Размер файла 67
    Кб

поклонился. - Польщен быть в плену у прекрасной амазонки. - Что?.. Чего еще мелешь? - протянула Марютка, окинув поручика уничтожающим взглядом. - Шантрапа! Небось, кроме падекатра танцевать, другого и дела не знаешь? Пустого не трепли! Топай копытами Шагом марш! В этот день заночевали на берегу маленького озерка. Из-подо льда прелью и йодом воняла соленая вода. Спали здорово. С киргизских верблюдов поснимали кошмы и ковры, завернулись,

укутались - теплынь райская. Гвардии поручика на ночь крепко связала Марютка шерстяным верблюжьим чумбуром по рукам и ногам, завила чумбур вокруг пояса, а конец закрепила у себя на руке. Кругом ржали. Лупастый Семянный крикнул: - Глянь, бра, - Марютка милово привораживает. Наговорным корнем! Марютка повела глазом на ржущих. - Брысь-те к собакам, рыбья холера! Смешки... А если убегнет? - Дура! Что ж у него, две башки? Куды бечь в пески? - В

пески - не в пески, а так вернее. Спи ты, кавалер чумелый. Марютка толкнула поручика под кошму, сама привалилась сбоку. Сладко спать под шерстистой кошмой, под духмяным войлоком. Пахнет от войлока степным июльским зноем, полынью, ширью зернь-песков бесконечных. Нежится тело, баюкается в сладчайшей дреме. Храпит под ковром Евсюков, в мечтательной улыбке разметалась Марютка, и, сухо вытянувшись на спине, поджав тонкие, красивого

выреза, губы, спит гвардии поручик Говоруха-Отрок. Один часовой не спит. Сидит на краю кошмы, на коленях винтовка-неразлучница, ближе жены и зазнобушки. Смотрит в белесую снеговую сутемь, где глухо брякают верблюжьи бубенчики. Сорок четыре верблюда теперь. Путь прям, хоть и тяжек. Нет больше сомнения в красноармейских сердцах. Рвет, заливается посвистами ветер, рвется снежными пушинками часовому в рукава. Ежится часовой,

поднимает край кошмы, набрасывает на спину. Сразу перестает колоть ледяными ножами, оттеплевает застывшее тело. Снег, муть, зернь-пески. Смутная азийская страна. - Верблюды где?.. Верблюды, матери твоей черт!.. Анафема... сволочь рябая! Спать?.. Спать?.. Что ж ты наделал, подлец? Кишки выпущу! У часового голова идет кругом от страшного удара сапогом в бок. Мутно водит глазами часовой. Снег и муть. Сутемь дымная, утренняя. Зернь-пески. Нет

верблюдов. Где паслись верблюды, следы верблюжьи и человечьи. Следы остроносых киргизских ичигов. Шли, наверно, тайком всю ночь киргизы, трое, за отрядом и в сон часового угнали верблюдов. Столпясь, молчат красноармейцы. Нет верблюдов. Куда гнаться? Не догонишь, не найдешь в песках... - Расстрелять тебя, сукина сына, мало! - сказал Евсюков часовому. Молчит часовой, только слезы в ресницах замерзли хрусталиками. Вывернулся из-под кошмы