Соотношение доказательств и данных, полученных в результате ОРД

ВВЕДЕНИЕ Создание высокоэффективной системы уголовного судопроизводства – одна из важнейших задач нынешней правовой реформы, проводимой в России. В этой связи особое значение приобретает вопрос формирования в структуре действующего уголовно – процессуального законодательства механизма реализации оперативной информации, добываемой соответствующими подразделениями органа дознания. Розыскная деятельность исстари

сопутствует правосудию на всём протяжении его истории. Именно в её функции входило раскрытие преступлений, установление и розыск виновных, подлежащих затем передаче в суд. В истории российского уголовного процесса известны диаметрально противоположенные варианты реализации информации сыскных ведомств. Так, в период, предшествовавший Октябрьской революции, и во времена "культа личности" результаты сыска по ряду

преступлений напрямую использовались в качестве судебных доказательств, для чего создавались специальные органы внесудебного рассмотрения уголовных дел. Причем, это явное беззаконие с точки зрения других нормативных актов, например Конституции СССР 1936г., освящалось, как ни странно, самим Высшим надзором за законностью. В приказе Прокурора СССР от 27.11.1938 № 1/001562 в этой связи прямо предписывалось направлять уголовные дела в

Особые совещания тогда, "когда характер доказательств виновности обвиняемого не допускает использования их в судебном заседании (агентурные данные; документы, не подлежащие в силу серьёзных оперативных соображений предъявлению в судебном заседании и т.д.), когда доказательствами по делу являются свидетельские показаний лиц, которые не могут быть в силу серьёзных оперативных соображений допрошены в суде"[1]. Аналогично

решался вопрос и в конце 19 - начале 20 р.в., когда на основе введенных 19.05.1871 "Правил о порядке действие чинов корпуса жандармов по расследованию преступлений"[2] в царской России тоже был установлен административный порядок разрешения некоторых "политических" дел. Критерий их выделения был тот же, что и в период сталинщины - отсутствие у органов сыска таких улик, которые можно было бы представить в обычном суде.