Проблема “нового” человека в сатирической повести М. А. Булгакова “Собачье сердце” — страница 4

осуществившие себя по-настоящему (это путь В.Катаева, Н.Тихонова, К.Федина и многих др.). Михаил Булгаков сделал с в о й выбор. Отстаивая свою независимость, он сразу круто отвернул от того тупика, в который время заманивало соблазнами и искушениями людей, потерявших ДОМ и БОГА. В этом выборе ближе других Булгакову были Ахматова, Замятин, Клюев, Мандельштам, Платонов… Как мне кажется, повесть “Собачье сердце” в полной мере

раскрывает самостоятельность взглядов писателя, выбор им не политических, сиюминутных, а общечеловеческих ценностей. История создания и судьба повести “Собачье сердце” Повесть Булгакова “Собачье сердце”, имеющая подзаголовок “Чудовищная история”, не публиковалась при жизни писателя. Впервые она была напечатана в 1968 году (“Студент”. Лондон. №9,10, “Грани”. Франкфурт. №69). В СССР она была издана в журнале “Знамя” (№6) лишь

в1987 году. На рукописи стоит авторская дата: январь-март 1925 года. Предназначалась повесть для журнала “Недра”, где ранее были опубликованы “Дьяволиада” и “Роковые яйца”. 7 марта 1925 года автор впервые читал первую часть повести на литературном собрании “Никитинских субботников”, а 21 марта – вторую часть. На собрании присутствовал М.Я.Шнейдер, который позже так писал о своих впечатлениях: “Это первое литературное

произведение, которое осмеливается быть самим собой. Пришло время реализации отношения к происшедшему” (к Октябрьскому перевороту 1917 года). Присутствующий там же агент ОГПУ докладывал своему начальству несколько иначе: “Такие вещи, прочитанные в самом блестящем литературном кружке, намного опаснее бесполезно-безвредных выступлений литераторов 101-го сорта на заседаниях Всероссийского Союза Поэтов… Вся вещь написана во

враждебных, дышащих бесконечным презрением к Совстрою тонах… и отрицает все его достижения. Вторая и последняя часть повести Булгакова “Собачье сердце” вызвали сильное негодование двух бывших там писателей-коммунистов и всеобщий восторг всех остальных… Если и подобно грубо замаскированные (ибо всё это “очеловечивание” – только подчёркнуто-заметный, небрежный грим) выпады появляются на книжном рынке СССР, то

белогвардейской загранице, изнемогающей не меньше нас от книжного голода, а ещё больше от бесплодных поисков оригинального, хлёсткого сюжета, остаётся только завидовать исключительнейшим условия для контрреволюционных авторов у нас”. Безусловно, подобные высказывания “компетентных” сотрудников не могли пройти бесследно, и повесть была запрещена. Однако люди, искушённые в литературе, приняли повесть и хвалили её. Викентий