От гена до гения — страница 6

Протоонкогены становятся зловредными, когда они перескакивают в хромосомах с одного места на другое. Тогда, если приземление оказалось неудачно, они становятся онкогенами и вызывают рак. Как наш организм принимает «решение» о перемещениях ДНК, пока никто не знает. Гаряев предполагает, что это результат перепрограммирований нашего генетического аппарата, который работает как волновой (квантовый) биокомпьютер. Чтобы

приблизить эти теоретические разработки к нуждам нашей медицины, нужно изучить волновые свойства генетического аппарата вируса. Зная его характеристики, можно противостоять вирусу и по-другому – лишить его возможности внедряться в те участки ДНК, которые представляют опасность для человека. То есть сконструировать небольшой карманный приборчик, вроде того, что отгоняет комаров. Он создаст такие помехи, при которых вирус

потеряет ориентацию и сядет «не туда». – Неужели так просто? – Природа гениальна, а все гениальное – просто, – отвечает Гаряев, когда ему задают подобные вопросы. – Надо только докопаться до сути. Слово лечит и калечит Интересно, а как лингвисты относятся к тому, что волновая генетика посягнула на их территорию? Удивительно, но там тоже говорят о генетике. Именно в этой сфере филологи видят разгадку технологии усвоения языка.

Авторитетнейший американский языковед Ноам Хомский, основоположник теории порождающей грамматики и теории формальных языков как раздела математической логики, несколько десятилетий назад заговорил о некой врожденной программе. Структура этой программы лежит, по его мнению, в основе всякого обучения и направляет его согласно схеме, содержащейся в генетическом наследии каждого вида. Таким образом, слово – понятие по меркам

современной науки биофизиколингвистическое? Новый смысл, который приобретают, казалось бы, привычные выражения, наполняет вполне конкретным содержанием то, что мы привыкли относить к миру образов. Например, утверждение о том, что слово лечит. Гаряев в своей лаборатории именно словом вылечил растения от последствий радиации. В ходе экспериментов он облучал пшеницу и ячмень. Дозы в 2000 рентген хватало для того, чтобы у растений

были повреждены хромосомы. Потом ученые брали микрофон и с помощью созданных ими речевых алгоритмов вводили эту информацию через аппаратуру, которая моделировала информационные радиоволновые процессы в хромосомах. Фактически это была просьба к генетическому аппарату растений включить процессы восстановления поврежденных хромосом. И они восстанавливались! Причем независимо от того, на каком языке к ним обращались. Но