Мастерство Чехова-сатирика (на примере рассказов) — страница 6

Правда, резкой черты между драматическими и юмористическими произведениями провести нельзя, поскольку первые порой не свободны от комизма, от комических моментов. И все же черта ощущается, и она существенна. Жанр пародий прижился в раннем творчестве писателя. Шаблон, в какую бы форму он ни рядился, встречал ядовитую насмешку Чехова. Вот как, например, он высмеивал в 1884 году композиционные стандарты беллетристики в цикле своих

заметок «Осколки московской жизни» (они печатались в петербургском юмористическом журнале «Осколки», с которым Чехов активно сотрудничал, начиная с осени 1882 года): «Читаешь и оторопь берет <…> Убийства, людоедства, миллионные проигрыши, привидения, лжеграфы, развалины замков, совы, скелеты, сомнамбулы <…> В завязке кровопролитие, в развязке тетка из Тамбова, кузина из Саратова, заложенное именье на юге и доктор с

кризисом». Эти строки, имевшие в виду модный тогда жанр уголовного романа, – точно продолжение пародии «Что чаще всего встречается в романах, повестях и т.п.?» Те же немыслимые ситуации с надуманным ходом событий и развязкой, те же герои (вплоть до «тетки из Тамбова») и та же форма – в виде перечисления признаков «литературной заразы». Среди пародий Чехова на уголовные романы – одна из вершин его юмористического творчества:

рассказ «Шведская спичка» (1884 г.). В нем выведен старательный начитавшийся Габорио следователь, который действует по всем правилам науки – и именно потому попадает впросак. Розыски «трупа» бывшего корнета Кляузова с помощью ряда улик и решающей из них – сгоревшей спички, которую обронил «убийца» в спальне «убитого», – образец трафаретного мышления. И здесь, как всегда, юмористический эффект возникает из несоответствия:

серьезные усилия – и ничтожный до скандальности (в буквальном смысле) результат: Кляузова нашли целехоньким в уютной бане у прекрасной обладательницы шведских спичек. Близкие к пародиям иронические стилизации иностранных романов. Это огромный «рассказ» «Ненужная победа», в котором Чехов, не имея в виду высмеять определенное произведение, уловил черты романов модного тогда в России венгерского писателя романического склада

Мавра (Мора) Иокая, и так увлекся драматической историей уличной певицы-цыганки, что ввел в заблуждение некоторых своих читателей, действительно принявших чеховскую вещь за роман Иокая. Все эти «стилизации», выдавая в Чехове талант пародиста, блестяще доказывают, что иммунитет к подражанию у него был врожденный. И чувство юмора – тоже. Юмористическое начало дня Чехова-писателя не было случайным. В художественном отношении