Импрессионизм как явление в культуре — страница 7

себе и за ними никто не наблюдает: они надевают балетные туфли, поправляют прическу или просто отдыхают. При взгляде на картины Дега рождается чувство, что ты невзначай подсмотрел чужую жизнь. Позицию бесстрастного наблюдателя он сохраняет даже в этюдах обнаженной натуры. Натурщицы Дега лишены тепла, которое исходит от женских образов на картинах Ренуара, но этого не замечаешь, и, быть может, именно поэтому они кажутся еще более

завораживающими. Дега охотно считал себя глазом, который видит только цвет, движение и строение женского тела. Ему было достаточно изобразить молодую женщину в проеме открытой двери, дерзко надетую шляпку, характерную позу гладильщицы или прачки, чтобы правдиво запечатлеть сцену. Характерно одно из высказываний Дега о пастельных этюдах обнаженного тела: ”Я изображаю их как животных, без прикрас и восторга”. И в этом вся его

объективность. Дега было уже за пятьдесят, когда он был вынужден отказаться от масляной живописи и обратиться к пастели. Причиной было постоянно ухудшавшееся зрение художника. Будучи добровольцем на военной службе во время осады Парижа, он заболел хроническим коньюктивитом. В эти поздние годы и возникли знаменитые во всем мире изображения обнаженной натуры. Он стремился изобразить модель так, словно увидел ее в замочную

скважину. В то полное внешних условностей время его подчас принимали за порочного соглядатая, но этого не было и в помине. Ирландскому писателю Джорджу Муру он говорил, что его обнаженные модели - “это животные человеческой породы, занятые собой, словно кошка, которая вылизывает себя”. Эти удивительные этюды были показаны на восьмой, последней выставке импрессионистов в 1886 году. Теперь Дега был поглощен желанием передать ритм

и движение сцены. Его поздние пастели напоминают разноцветный фейерверк. Чтобы заставить краски светиться еще больше, он растворял пастель горячей водой, отчего краска становилась похожей на пасту, которую он затем наносил, подобно акварели, кистью. Дега постоянно подчеркивал свою неприязнь к детям, собакам, цветам. Он никогда не был женат. Отрицал он и разного рода социальные реформы. Был он саркастичен, недоверчив, часто

недружественен к своим товарищам. Лишь один человек был ему действительно близок - американская художница Мери Кассат. Она понимала его замкнутость и сложность натуры. Мане однажды сказал Берте Моризо: ”Ему не хватает естественности, он не способен любить женщину”. На это можно было бы возразить еще одним замечанием Дега: ”Есть любовь и есть работа, но у нас лишь одно сердце”. Последние годы его жизни были печальны. В 1908 году,