Хроника Георгия Амартола и “Повесть временных лет”: Константин равноапостольный и князь Владимир Святославич — страница 2

“не украшая”) как к составителю ПВЛ в целом (ПСРЛ. Т. 11. СПб., 1897. С. 211). На оправданности такого исследовательского подхода к ПВЛ настаивал И.П.Еремин в своей книге “”Повесть временных лет”: Проблемы ее историко-литературного изучения” (Л. 1947. С. 9); относительно недавно его аргументы были повторены А.А.Шайкиным (Шайкин А.А. “Се повести временьных лет...”: От Кия до Мономаха. М., 1989. С. 11, 211-212). Именование Владимира Святославича новым

Константином содержится в некрологической статье ПВЛ под 6522 (1015) г. : “Се есть новый Костянтинъ великого Рима, иже крестивъся сам и люди своя: тако и сь створи подобно ему” (Повесть временных лет. Изд. 2-ое, испр. и доп. СПб., 1996. (Серия “Литературные памятники”). С. 58. Далее ПВЛ цитируется по этому изданию с указанием страниц в тексте. ПВЛ и другие славянские тексты цитируются в упрощенной орфографии.). Это сопоставление проводится

уже в древнерусских текстах XI в., созданных ранее, чем ПВЛ: трижды уподобляется русский правитель римскому императору в “Памяти и похвале князю русскому Владимиру” Иакова мниха; сравнивает Владимира с Константином и митрополит Иларион в “Слове о Законе и Благодати”. Параллель “Владимир — Константин Великий”, содержащаяся в этих текстах, неоднократно истолковывалась исследователями как формальная, поверхностная. Так, еще

М.И.Сухомлинов, сопоставляя версии обращения в христианство императора Константина в Хронике Георгия Амартола и Владимира в ПВЛ, заметил: “Вероятно, чтение хроники или другого подобного ей произведения дало возможность русскому автору сделать такое сравнение своего князя с греческим иператором: “се есть новый Костянтин великаго Рима, иже крестивъ ся самъ и люди своя: тако и сь створи подобно ему” <...>. Но разве только в

этом сравнении и выразилось знакомство писавшего о жизни и крещении Владимира с византийскими хронографами. В других же обстоятельствах принятие христианской веры Константином, по описанию Амартола, и св.Владимиром, по описанию летописца, руководимого домашним источником, представляет более различия, нежели сходства, а последнее заключается в самых событиях, а не в их изложении. И Константин, и Владимир поражены болезнью

пред крещением, и исцеляются от нее при совершении таинства; но болезни их различны. <...> Совершенно иначе, как известно, описаны в нашей летописи болезнь и исцеление Владимира” (Сухомлинов М.И. О древней русской летописи как памятнике литературном. СПб., 1856. С. 97-98). О поверхностности аналогии “Владимир — Константин” писал спустя более чем сто лет после М.И.Сухомлинова иеромонах Иоанн Кологривов: “ <...> В их (княгини Ольги и