Гоголь глазами Набокова и Розанова — страница 10

  • Просмотров 4051
  • Скачиваний 170
  • Размер файла 23
    Кб

сюжетом, послужившим фабульной основой для "Шинели". Некий чиновник купил дорогое ружье и во время охоты потерял его. От огорчения он заболел. Тогда его друзья в складчину купили ему новое ружье. Василий Васильевич Розанов сравнил образ чиновника из анекдота с образом Акакия Акакиевича Башмачкина, героя "Шинели", из ранней и поздней редакции. Он внимательно отследил трансформацию героя гоголевской повести, все

изменения, причем начал свой анализ с первых строк "Шинели". В результате Розанов приходит к выводу, что “сущность художественной рисовки у Гоголя заключалась в подборке к одной избранной, как бы тематической черте создаваемого образа других все подобных же, ее только продолжающих и усиливающих черт, со строгим наблюдением, чтобы среди них не замешалась хоть одна, дисгармонирующая им или просто с ними не связанная черта (в

лице и фигуре Акакия Акакиевича нет ничего не безобразного, в характере — ничего не забитого). Совокупность этих подобранных черт, как хорошо собранный вогнутым зеркалом пук однородно направленных лучей, и бьет ярко, незабываемо в память читателя”. И здесь мы видим, как считает Розанов, "уже не сужение, но искалечение человека против того, что и каков он в действительности есть". Причем он полагал, что такое

"искалечение" есть одна из характерных для творчества Гоголя черт, пожалуй, даже основная. В чем же, по Розанову, причина столь разрушительного действия гения Гоголя? Розанов судит Гоголя по тому, что Гоголь создал, и находит, что Гоголь сам не ведал, что творил. Именно в этом неведении, которое Розанов считает роковым для России, заключается “главная тайна Гоголя”: “Он показал всю Россию без-доблестной, — небытием. Показал

с такой невероятной силой и яркостью, что зрители ослепли и на минуту перестали видеть действительность, перестали что-нибудь знать, перестали понимать, что ничего подобного “Мертвым душам”, конечно, нет в живой жизни и в полноте живой жизни. Один вой, жалобный, убитый, пронесся по стране: “Ничего нет...” “Пусто!”... “Пуст Божий мир”...”. Таким образом, Гоголь непроизвольно создал карикатуру, но в этой непроизвольности была ее

сила. Гоголь — манекен, моргающий глазами в бесплодных поисках смысла того, что он написал, а потому, пишет Розанов, “я не решусь удержаться выговорить последнее слово: и д и о т. Он был так же неколебим и устойчив, так же не “сворачиваем в сторону”, как лишенный внутри себя всякого разума и всякого смысла человек. “Пишу” и “sic”. Великолепно. Но какая же мысль? Идиот таращит глаза, не понимает. “Словечки” великолепны. “Словечки”