Федор Иванович Карпов - политический и общественный мыслитель начала XVI века — страница 11

морях, и озёрах, и реках, также и на тверди небесной. Так ли об этом следует нам понимать?»[40]. Карпова удивляет, что в этой книге[41] имеются несоответствия с другими библейскими текстами, он не делает из этого никаких нигилистических выводов, но просит Максима Грека дать своё толкование этого вопроса: «о воде, и о земле, и о Енохе, и о Левиафане».[42] Усомнившись в чём-то один раз, Карпов уже не мог не ставить под сомнение остальные,

прежде бесспорные истины. Карпов всерьёз стал заниматься звёздами и астрология, «причудливо соединявшая в себе точное знание, мистические чаяния и суеверный предрассудок»[43], двумя своими сторонами привлекали его: убеждением о зависимости жизни людей от светил, исходя их которого, он вывел необходимость этой науки царям и правителям для управления своими подданными[44], и астрономическими наблюдениями, вызывавшими у него

удивление и восхищение. Фёдора Карпова привлекала гармония природы, красота мира, о которых он писал, используя сочинение Григория Богослова[45], где отразилось влияние на него античной философии.[46] Н.В. Синицына провела сопоставление всех произведений Максима Грека с конкретно адресованными к Фёдору Карпову: «Если первое послание Максима Грека, - пишет она, - написано в духе остальных его сочинений, то второе содержит указание

на то, что первое послание не убедило адресата, и он отправил Максиму ответное послание, в котором «востал… на церковное мудрование». Аргументация второго письма значительно отличается от аргументации других сочинений автора на эту тему и характеризует интерес Фёдора Карпова к астрологии как принадлежащей «внешним наукам» (семь «свободных светских искусств» средневековья) и содержащей практические сведения по астрономии,

а не только предсказания по звёздам»[47] Карпов не прекратил изучение светил даже после специального Послания Максима Грека, где тот советовал Карпову «не мудрствовати тако о поспешествах и утверждении царей, яко глаголати: Не мощно кроме астрологии споспешествовати тем…». «Карпов стремился изучать астрологию, чтобы помочь укреплению самодержавия».[48] Та же картина вырисовывается и в отношении к науке – не только астрономии,

но и медицине, философии. Карпов упрекает Максима за то, что он враждебно относился к науке вообще. На это Максим отвечал, что наука не должна отделяться от религии, что она должна помогать людям жить согласно религии. Здесь уместно заметить, что ещё не ставшая актуальной на Руси, но уже вполне расхожая в Европе «теория двух Истин» Абеляра, вполне могла бы стать выходом в вопросах, терзавших Карпова. Итак, и Максим, и Фёдор Карпов