Эмигрантские романы Ремарка в восприятии литературной критики — страница 9

"Триумфальную арку", на "Лиссабонскую ночь", — все та же беженская мостовая — только декорации другие: Нью-Йорк, и на календаре — сорок четвертый год. Кое-кто все-таки добежал, переплыл океан, уцелел, выжил, — теперь страшно только ночью, и то лишь во сне, — а днем немецкие эмигранты бродят по благополучной стороне планеты, скучливо изучая беспечных туземцев, — и оживают лишь вечером, среди своих: за рюмочкой, в

застольном вздоре, маскирующем ненависть и отчаяние; потому что кроме отчаяния и ненависти все вздор. Главного героя зовут Людвиг Зоммер. Впрочем, это не настоящее имя: он прибыл в Америку по чужому паспорту. Молодой, стройный, остроумный, меланхоличный, с трагическими воспоминаниями... Понятно, что все прочие персонажи к нему добры, тем более, что и они — наши старые знакомцы: взять хотя бы портье в отельчике "Мираж" —

сметливого и щедрого алкоголика из русских дворян... Или эту изящную и насмешливую, но такую беззащитную девушку (фотомодель, чья-то содержанка, прежний любимый пропал на фронте — но теперь одиночеству сердца конец) — Марию Фиолу, по направлению к которой герой движется так медленно, так долго... Он искусствовед-любитель, но выдает себя за профессионального антиквара, в каковом качестве и подрабатывает, что позволяет автору нас

развлечь действительно прелестными разговорами о персидских коврах, китайской бронзе, французской живописи. С какой неистовой нежностью этот мнимый Зоммер и его собеседники влюблены в так называемую мировую культуру! Словно это все, что у них осталось, и словно это осталось только у них... Должно быть, Ремарк часто и в подробностях представлял себе, как варвары взрывают дверь последнего музея.  «Медленно, словно в подаренном

сне, которого я на много лет лишился, а вот теперь увидел снова, я брел по залам, по своему прошлому, брел без отвращения, без страха и без тоскливого чувства невозвратимой утраты. Я ждал, что прошлое нахлынет сознанием греха, немощи, горечью краха, — но здесь, в этом светлом храме высших свершений человеческого духа, ничего такого не было, словно и не существовало на свете убийств, грабежей, кровавого эгоизма, — только светились на

стенах тихими факелами бессмертия творения искусства, одним своим безмолвным и торжественным присутствием доказывая, что не все еще потеряно, совсем не все»[16].  Как видно, повествование мелодично, а слог склоняется к декламации, а что касается сюжета... ну, а в "Трех товарищах" или в "Черном обелиске" какой сюжет? Выпивают, разглагольствуют, острят — пока не случится катастрофа, пока не понадобится помощь друга. Так,