Брюсов — страница 9

везде — ив «Скифах», и в «Ассаргадоне», и в «Данте» — везде мое «я». Право же, дьявольская разница!». В этом споре правда была все же на стороне Горького. Брюсовское «я» действительно очень ощутимо во многих стихах, но, декларируя свою близость к разным историческим персонажам, Брюсов по существу оставался безразличен к самой сути их дела. Я все мечты люблю, мне дороги все речи, И всем богам я посвящаю стих,— заявлял он в

программном для этого сборника стихотворении «Я». Это поклонение «всем богам» оборачивалось бесстрастием, а иногда и сухой риторикой. В «Третьей страже» Брюсов продолжает и развивает урбанистическую тему, основы которой были заложены в ранних сборниках?? Он писал И. Бунину: «...мы мало наблюдаем город, мы в нем только живем и почему-то называем природой только дорожки в саду, словно не природа камни тротуаров, узкие дали улиц и

светлое небо с очертаниями крыш. Когда-нибудь город будет таким, как я мечтаю, в дни отдаленные, в дни жизни, преисполненные восторга. Тогда найдут и узнают всю красоту телеграфных проволок, стройных стен и железных решеток» (I, 595). Брюсов в эти годы немало строк посвящает городской жизни, городскому пейзажу. Дом у него — это именно городская квартира, куда доносится уличный шум, звонки трамваев, гудки автомобилей и т. п. («Когда

опускается штора...» и др.). Он любуется городом, прямо говорит: Я люблю большие дома И узкие улицы города,— но это не заглушает для него режущих диссонансов, не закрывает давящей, античеловеческой сути жизненных отношений, жизненного неустройства. Доминирующее ощущение — одиночество, мертвенность обстановки. Город подчиняет себе человека, подавляет его, делает беззащитным и слабым. В брюсовских стихах варьируются строки: «В

ущельи безжизненных зданий», «Среди неподвижных зданий». Мертвыми он называет дома, мертво-бесстрастными — улицы. Ощущение мертвящей враждебности диктует ему жестокие признания: «В городе я — как в могиле... Каждая комната — гроб!» Его начинает преследовать видение мертвого города, конца света, не то чтобы бренности, а обреченности жизни. Современный мир представляется незавершенным зданием, где по шатким строительным лесам

двигаются растерянные, не ведающие смысла этого блуждания люди («В неконченом здании»). Строительные леса качаются, дрожат, они вот-вот рухнут. В его воображении возникает «близ яркой звезды умирающий мир». И хотя здесь он говорит о мире, находящемся где-то в просторах вселенной, речь идет, разумеется, о земной цивилизации. Он рисует безжизненные, брошенные обитателями города («В дни запустении»). Лишь одинокий смельчак рискует