451 градус по Фаренгейту — страница 3

вместо того она пристально поглядела на Монтэга, и ее темные, лучистые, живые глаза так просияли, как будто он сказал ей что-то необыкновенно хорошее. Но он знал, что его губы произнесли лишь простое приветствие. Потом, видя, что девушка, как завороженная, смотрит на изображение саламандры, на рукаве его тужурки и на диск с фениксом, приколотый к груди, он заговорил: - Вы, очевидно, наша новая соседка? - А вы, должно быть...- она наконец

оторвала глаза от эмблем его профессии,- пожарник? - Голос ее замер. - Как вы странно это сказали. - Я... я догадалась бы даже с закрытыми глазами,- тихо проговорила она. - Запах керосина, да? Моя жена всегда на это жалуется.- Он засмеялся.- Дочиста его ни за что не отмоешь. - Да. Не отмоешь,- промолвила она, и в голосе ее прозвучал страх. Монтэгу казалось, будто она кружится вокруг него, вертит его во все стороны, легонько встряхивает,

выворачивает карманы, хотя она не двигалась с места. - Запах керосина,- сказал он, чтобы прервать затянувшееся молчание.- А для меня он все равно, что духи. - Неужели правда? - Конечно. Почему бы и нет? Она подумала, прежде чем ответить: - Не знаю.- Потом она оглянулась назад, туда, где были их дома.- Можно, я пойду с вами? Меня зовут Кларисса Маклеллан. - Кларисса... А меня - Гай Монтэг. Ну что ж, идемте. А что вы тут делаете одна и так поздно?

Сколько вам лет? Теплой ветреной ночью они шли по серебряному от луны тротуару, и Монтэгу чудилось, будто вокруг веет тончайшим ароматом свежих абрикосов и земляники. Он оглянулся и понял, что это невозможно - ведь на дворе осень. Нет, ничего этого не было. Была только девушка, идущая рядом, и в лунном свете лицо ее сияло, как снег. Он знал, что сейчас она обдумывает его вопросы, соображает, как лучше ответить на них. - Ну вот,- сказала

она,- мне семнадцать лет, и я помешанная. Мой дядя утверждает, что одно неизбежно сопутствует другому. Он говорит: если спросят, сколько тебе лет, отвечай, что тебе семнадцать и что ты сумасшедшая. Хорошо гулять ночью, правда? Я люблю смотреть на вещи, вдыхать их запах, и бывает, что я брожу вот так всю ночь напролет и встречаю восход солнца. Некоторое время они шли молча. Потом она сказала задумчиво: - Знаете, я совсем вас не боюсь. - А

почему вы должны меня бояться? - удивленно спросил он. - Многие боятся вас. Я хочу сказать, боятся пожарников. Но ведь вы, в конце концов, такой же человек... В ее глазах, как в двух блестящих капельках прозрачной воды, он увидел свое отражение, темное и крохотное, но до мельчайших подробностей точное - даже складки у рта,- как будто ее глаза были двумя волшебными кусочками лилового янтаря, навеки заключившими в себе его образ. Ее лицо,